В тантризме говорится, что внутреннего зверя можно убить, убив тем самым и часть собственной души; можно распустить, и тогда рано или поздно он тебя растерзает; а можно изучить и приручить. Именно с этой целью в некоторых религиозных течениях используются боевые искусства, например традиционное карате. Мой гуру говорит, что изначально карате – это, прежде всего, духовная практика, с помощью которой можно осознать свою агрессию и научиться ей управлять. «Управлять» в моем понимании значит не подавлять и не давать волю, а использовать осознанно и по делу. Поскольку если ты не управляешь агрессией, агрессия управляет тобой. Для меня таким карате стала моя первая роль в «Инклюзионе».
Мы начали ставить «Короля Лира», когда я только пришла в «Инклюзион», поэтому на главную роль я не надеялась. Но в мечтах, естественно, видела себя Корделией. А в итоге досталась мне Регана. И я очень этому рада. Конечно, у Корделии есть, чему поучиться: она всегда остается верна себе, не позволяет собой манипулировать, не торгует своей любовью и умеет прощать. Но Корделия никогда не смогла бы сделать для меня того, что сделала ее злодейка-сестра. Именно Регана помогла мне сначала осознать, а затем и принять свою теневую сторону.
Регана – личность донельзя примитивная. Движут ей первобытные инстинкты: урвать кусок побольше и самца побрутальнее. Причем, цель оправдывает средства. А потому можно все: льстить, обманывать, убивать и калечить. Главное – добиться своего.
Для меня Регана стала олицетворением моей внутренней агрессии. О существовании этой части своей личности я, разумеется, знала, но никогда ее не принимала и старалась подавлять. Ну, потому что хорошая девочка не может проявлять агрессию. Иначе она перестанет быть хорошей. «А если я перестану быть хорошей, – думает такая девочка, – меня перестанут любить. И тогда я умру».
А вот во время репетиций я могла свободно выпускать агрессию наружу. Здесь внутренние запреты не действовали, ведь мой гнев, злорадство, жестокость и ненависть не причиняли никому вреда. Это вообще была как бы не я, а персонаж. Особый терапевтический эффект оказывала на меня сцена ослепления – самая страшная в и без того мрачной пьесе. В этой сцене Регана с подельниками пытают и бьют беззащитного графа Глостера и наконец вырывают ему глаза. Зверство моей героини доходит здесь до предела. Особенно отвратительна ее последняя реплика: «Гоните в шею – носом пусть найдет дорогу в Дувр!». То есть сначала она своими руками лишает человека зрения, а затем еще и глумится над его слепотой. Большую низость и гнусность даже представить сложно. Когда я смотрю эту сцену в записи, становится жутко – жутко наблюдать, как озверевшая толпа расправляется с беспомощной жертвой. Но во время самого спектакля ужаса нет. Есть ненависть, чувство собственной силы и безнаказанности, презрение к чужой слабости, желание бить и рвать живое тело – просто потому, что нас больше и есть такая возможность. Теперь мне понятна психология массовых расправ. И понятно, что потенциально это звериное есть в каждом из нас. Именно поэтому так важно его в себе осознать и не испугаться. Иначе в самый неожиданный момент зверь вырвется наружу, а ты окажешься к этому не готов и не сможешь его укротить.
После этой сцены я всегда испытываю какое-то облегчение и очищение, как будто вся накопленная и подавленная агрессия, весь этот духовный гной выходит наконец наружу – выходит без вреда для других, – и душа очищается. Роль Реганы помогла мне осознать, как часто я душу в себе агрессию: говорю «да», когда все мое существо кричит «нет», не высказываю подлинного мнения, чтобы никого не обидеть, позволяю делать с собой то, что мне неприятно. За два года работы над спектаклем я постепенно научилась принимать свою теневую сторону и поняла, что агрессию выражать можно и нужно – просто надо делать это адекватно. Потому что агрессия – это не только безудержная ярость и желание причинить кому-то вред. Это еще и способность постоять за себя, отстоять свои границы и ответить «нет». Как ни парадоксально, иногда подлинно деструктивная агрессия состоит именно в том, чтобы смолчать и остаться милым и кротким, когда притесняют тебя или другого. Ведь пытаясь сохранить мир и добрые отношения с агрессором, мы фактически встаем на его сторону и оставляем жертву без защиты. А это и есть настоящая агрессия, даже если единственная ее жертва – ты сам.
Хорошая девочка абсолютно права: если она перестанет быть хорошей, она умрет. Умрет как хорошая девочка и возродится как полноценная взрослая женщина, не хорошая и не плохая, а сложная и разносторонняя – словом, настоящая и не ограниченная навязанными самой же себе ярлыками. Такая женщина понимает, что «хорошестью» любовь не покупается. К слову, достижениями, талантами и медалями – тоже. Я проверяла. Любовь вообще не покупается – собственно, именно об этом пьеса «Король Лир». Тот, кто действительно любит, не перестанет любить, даже если ты не всегда будешь соответствовать его ожиданиям. А любовь всех без разбора – ценность весьма сомнительная. Особенно если ради нее приходится торговать собой, молча глотая обиды и отказываясь от собственных желаний и потребностей.
Выйти из амплуа хорошей девочки нелегко. Любую многолетнюю привычку сломать трудно. Первый порыв всегда – уступить, промолчать, остаться милой и на все согласной. Но теперь я знаю, что моя внутренняя Регана способна, если понадобится, гордо вскинуть голову и ласково, но твердо ответить вольному или невольному нарушителю психологических границ: «Прошу меня простить – принять я вас, к несчастью, не готова… Я не ждала вас!».
#инклюзион
#инклюзион_екатеринбург
@inclusiontheatreschool
https://youtu.be/K550HEWWDBc